Репинская среда

Сегодня мы «отправимся» в усадьбу художника Ильи Репина под Петербургом, где в начале XX века каждую среду велись разговоры об искусстве, рисовались шаржи, звучала музыка и читались стихи. Предлагаю Вашему вниманию рассказ, фотографии, а также выдержки из воспоминаний студента художника А.М. Комашки.

Деревянные ворота в «Пенаты». Усадьба получила такое название в честь римских домашних божков,  которых можно увидеть на расписных  воротах, созданных по рисунку Репина.  © Петр Иванов (2010)

Каждую среду в «пенатах» Ильи Ефимовича Репина (а так он называл свою усадьбу под Санкт-Петербургом) собирались гости. Еженедельный «день открытых дверей» ввела вторая супруга художника, писательница Наталья Нордман, дабы в остальные дни муж не отвлекался от работы. (По тем временам она казалась большой «чудачкой»: меховых шуб не носила, вегетарианством баловалась, что денно поила семью настойкой из отварного сена…).

Кого только ни бывало на открытых «средах» в Пенатах! И писателей (Горького, Чуковского, Маяковского, Есенина…), и композиторов (Глазунова, Лядова…), и друзей-художников… Некоторые заезжали на день, а некоторые, как, например, многочисленные студенты мастера, оставались погостить. На неделю, на месяц, на несколько лет. Среди таких — художник А. М. Комашка, которому довелось жить и учиться у Ильи Ефимовича в 1915-1918 гг. (с перерывом в 1917 г.). Карандашами его воспоминаний мы и постараемся передать атмосферу знаменитых «репинских сред», а помогут нам в этом красочные фотографии журнала AD.

Слева направо: Репин с супругой Натальей Нордман; сегодня «пенаты» — музей художника в поселке Репино (бывш. Куоккала) © AD; застолье в доме Репина, 1909г.

«Прогулка» по дому Репина

Из воспоминаний А.М. Комашки:

«Почти весь второй этаж занимала большая мастерская. Была еще малая, так называемая летняя мастерская, она составляла третий этаж и являлась куполом репинского дома-терема.

Репинский «дом-терем» в Курортном р-не Санкт-Петербурга (Приморское шоссе, 411). В начале XX века каждую среду над домом возвышался голубой флаг «Пенатов». В остальные дни он опускался и стоял у входа. © AD

И. Е. работал преимущественно в большой мастерской. Летняя мастерская зимой не отапливалась, а летом там стояла тропическая жара, и И. Е. работал в ней по утрам и на закате солнца. <…>

Летняя мастерская в доме Репина. © AD

Зимою 1916 г. в Пенатах была многолюдная “среда”. Присутствовали, по преимуществу, литераторы, артисты, музыканты, художники. После концерта, перед чаем, составился импровизированный сеанс для художников. <…>

В Пенатах среда — торжественный, праздничный день. Вместе с И. Е. с утра мы приводили мастерскую в порядок. То, что И. Е. хотел показать, он ставил на мольберты, производил перевеску, кое-что прятал, убирал.

В большой мастерской, 1910. © Карл Карлович Булла (1855–1929)

Широко было известно, что в среду к Репину всякий может попасть. Но я помню очень редкие моменты, когда в Пенаты прибывали случайные посетители. Обычно это бывали в подлинном смысле слова интересные люди. Чаще всего были те, кого сам И. Е. умел разыскать и привлечь к себе, как он разыскивал всю свою творческую жизнь людей для типажа своих картин. <…>

Вспоминаю летний вечер. На веранде чай для гостей. Здесь уже, а не за круглым столом, бурлит и течет живое искусство. Скромно одетый, тщедушный, несколько сутулый, худощавый, остроносый светлый шатен, молодой человек — поэт Велемир Хлебников начинает читать стихи. Приглушенным, переходящим в шепот голосом он произносит непривычные и лишь музыкально воспринимающиеся рифмы заумных стихов.

Веранда в доме Репина © Петр Иванов.

Однажды зимой, в среду, писатель Иероним Ясинский приехал в Пенаты с одним юношей. Нельзя было не обратить внимания на его внешность. Свежее лицо, прямо девической красы, со светлыми глазами, с вьющимися кудрями цвета золотистого льна, элегантно одетый в серый костюм. За круглым столом при свете ламп проходил обед. Потом обратились к пище духовной. Вот тут-то Ясинский представил всем молодого русского поэта — Сергея Есенина. Есенин поднялся и, устремив светлый взор вдаль, начал декламировать. Голос его был чистый, мягкий и легкий тенор. В стихах была тихая грусть и ласка к далеким деревенским полям с синевой лесов, с белизной нежных березок, бревенчатых изб… Так живо возникали лирические образы у нас, слушавших чтение. Репин аплодировал, благодарил поэта. Все присутствующие выражали свое восхищение. <…>

1905 го­д: Илья Ре­пин и На­та­лья Нордман-Се­ве­ро­ва в “Пе­на­тах” с гос­тя­ми — Мак­си­мом Горь­ким и его воз­люб­лен­ной, ак­т­ри­сой Мари­ей Ан­д­ре­е­вой. © AD.

Были случаи, когда в Пенаты вдруг приезжали важные сановные лица. Скорее всего потому, что они не считали для себя приемлемым демократический порядок репинских приемов, но все же желая выразить “свое уважение” знаменитому художнику, — они приезжали именно вдруг, в рабочие дни. Я помню, И. Е. работал в мастерской, быстро к нам поднялась наша работница-финка Хильма и сообщает И. Е., что прибыл и желает его видеть важный генерал. Надо было видеть взрыв гнева художника; он закричал и затопал ногами. И только несколько придя в себя, сказал Хильме: “Передайте генералу, что у нас приемный день — среда и я буду рад видеть генерала в среду”.

И таких случаев при мне был не один.

В при­хо­жей пла­кат: “Сни­май­те паль­то и ка­ло­ши са­ми! От­кры­вай­те дверь в сто­ло­вую са­ми! Бей­те ве­се­ло креп­че в Там-Там! Са­ми!” В начале XX века в прихожую попадали прямо с крыльца. Медный гонг «Там-Там» был выписан Нордман в 1909 году из Парижа. Самопомощь — это девиз репинского дома. Швейцара здесь не было. Все работали на равных правах, в том числе и хозяева. © AD.

Нижний этаж дома в Пенатах был жилым; в центре находилась большая столовая со столь известным “круглым столом” и кабинет И. Е., представлявший собой большую и светлую стеклянную галерею. В нем И. Е. в зимние вечера, восседая на высоком подиуме за письменным столом, любил работать пером, акварелью, в то время как я ему читал вслух очередную книгу. <…>

Сто­ло­вая. На сте­не — пор­т­ре­ты же­ны ху­дож­ни­ка и его до­че­рей, Веры и На­ди, а также по­сто­ян­ных гос­тей “Пе­натов”, в том чис­ле по­эта Кор­ней­чу­ка (Кор­нея Чу­ков­ско­го). Здесь хозяева обедали только по средам (в остальные дни — обедали в столовой малой). © AD

Ка­би­нет Репина. За этим сто­лом худож­ник ра­бо­тал над ту­ше­вы­ми и ак­ва­рель­ны­ми ри­сун­ка­ми. На по­до­кон­ни­ке — стату­эт­ки дру­зей и зна­ко­мых Ре­пи­на: Вла­ди­ми­ра Ста­со­ва, Льва Тол­сто­го, Ни­ко­лая Ру­бин­штей­на, Дми­т­рия Мен­де­ле­е­ва, Фе­до­ра Ко­ни и Ва­си­лия Су­ри­ко­ва. © AD

Иногда он пользовался своим кабинетом и как живописной мастерской, так как там было обилие света. Окна выходили в парк, вид которого богато сочетался с передними планами интереснейшего интерьера: на линии подоконника обилие произведений из керамики, скульптур-статуэток, обрамленных акварелей, рисунков и др. Рядом с подиумом стояла софа, на которой И. Е. отдыхал, а в редких случаях и спал ночью (он круглый год спал на открытой веранде, зимою — в спальном мешке на пуху). У софы помещался гипсовый слепок в натуральную величину со скульптуры Микель-Анджело “Мальчик”. <…>

1913 год: Репин с гостями у садовой беседки в “Пенатах”. © AD

Красив и поэтичен во всех своих уголках был парк Пенатов весною и летом, но не менее хорош он был в зимнем уборе… <…>

Беседка в саду Репина. © Петр Иванов (2007)

Режим, установленный в Пенатах, был предметом любопытства большинства гостей Репина. Разумеется, многие смотрели на это, как на “репинские чудачества”, и И. Е., конечно, знал об этом уже хотя бы из тех бесчисленных очерков, фельетонов и карикатур, которые появлялись о Пенатах в печати (особенно при жизни Нордман-Северовой). А И. Е., в свою очередь, смеялся над теми, кто из учтивости рассыпался в восхищениях перед режимом Пенатов. Когда гости уезжали, И. Е. часто говорил: “Ведь большинство этого народа не знает как бы поскорей добраться до станционного буфета, чтобы вознаградить свой труд посещения имярек — чаркой водки и бифштексами!..”

1909: На приеме у Репиных водку не подавали: хозяева потчевали гостей вином и вегетарианскими закусками. Обратите внимание на портрет Нордман в углу комнаты. Быть может, она была и «чудачкой», и не самой первой красавицей, но на портрете мужа Наталья — юна, игрива и абсолютно прекрасна.